Лапочка моя, солнышко мое

– Ви-Ви, Ви-Ви, Ви-жених и Ви-невеста  – тили-тили, тесто! – вспоминал Виктор озорные выкрики дворовых мальчишек. Тогда они с Викой только начинали дружить. Сейчас же он находился в областной больнице, а точнее –в платной, просторной и стерильной палате, которую он оплатил для Викушки на время болезни. Он сидел возле больничной койки, на которой лежала любимая жена, и, обхватив голову обеими руками, покачивался из стороны в сторону.

У его Вики была серьезная болезнь – рак желудка четвертой степени, причем, двенадцатого мая, на ее день рождения, врачи сказали, что жить ей осталось полтора-два месяца… Тогда лучшие хирурги области решили сделать Виктории операцию: разрезали, а оказалось, что поражен не только желудок, но и поджелудочная железа, есть метастазы даже на позвоночнике… Любимая угасала с невероятной скоростью под действием невидимой жестокой силы. Она давно осознала свой трагический конец, но сопротивлялась ему изо всех своих молодых женских сил. Супруги сначала горько плакали, потом хватались за любую соломинку, чтобы продлить Вике жизнь.

– Что дальше? Что надо сделать? – лезли в голову назойливые вопросы, которые оставались без ответов.

Когда врач хмуро произнес, что счет пошел на дни, Виктор практически не покидал палату Виктории. Он быстро бегал домой, чтобы приготовить ей свежую еду, хотя выбор был невелик – жена уже практически ничего не ела. Сегодня весь день они говорили про свою сильную, красивую, возвышенную любовь. Вспоминали, вспоминали и вспоминали…

Вика устала и теперь просто смотрела на мужа, не выпуская его руку. Превозмогая боль, она питала к нему чувство глубокого уважения,  и  даже –  восхищения.

– Моя любовь! Моя первая и вечная любовь! Неужели я расстанусь с ним навсегда? – спрашивала себя Вика. – Неужели смерть победит любовь? Я люблю этого человека, я люблю его больше жизни! Нет, эта безумная болезнь отступит, уйдет! Моя любовь к нему бессмертна…

Однако когда боль сдавливала ее нетерпимо, она наяву представляла свою смерть.

– Неужели я так и уйду из жизни, не совершив ничего стоящего? – задавала себе Вика вопрос.

Но когда после обезболивающих уколов ей становилась легче, когда время давало небольшую передышку, Вика с новой силой начинала думать, как ей хорошо и спокойно рядом с Витюшей. Ви-Ви, Ви-Ви…

А сейчас она лежала молча – бледная, худая, дрожащая, и до конца этого свидания супруги больше не нашли повода, чтобы возобновить разговор.

Виктор, опомнившись, помчался домой – закончились памперсы.

В голове бессвязно крутились мысли: «Я, здоровый и крепкий, и то бы дрогнул, а, может, и сдался! Лапочка моя, как она страдает! Что же я так медленно иду, преспокойно разгуливаю, вроде у меня нет никаких забот! Торопись же! Солнышко мое ждет помощи!»

 – Мой разум слепнет от любви и горя, я не вижу выхода... А, может, просто не ищу его? Зачем, зачем такая мучительная жертва? – вслух отчитывал он себя.

Когда Виктор вернулся, Вика пребывала в минутном сне. Вышедшая из палаты медсестра посмотрела на Виктора и приложила указательный палец к губам. Он все понял, расстегнул ворот рубахи и тихонечко сел у изголовья жены. Через некоторое время она вздрогнула и открыла глаза. Было видно, что ей очень больно. Увидев рядом Виктора, она задрожала всем телом. Ее грудь сдавило так, что она не могла выговорить и слова. В сильном волнении Вика, как могла, схватила руки мужа, пытаясь сжать их в своих руках. Однако ее сжатие получилось слишком слабым, без сил и страсти. Ее хрупкая душа, измученная всем тем, что ей приходилось испытывать каждую минуту, утратила чувствительность и уже не подчинялась командам разума.

– Господи, она же, как двенадцатилетняя девочка... На больничной койке осталась только большая и пламенная душа моей Викушки, – осознанно подумал Виктор.

Потом он старался не молчать ни секунды, чтобы его любимый человек не чувствовал боли. Вика, слушая мужа, снова восхищалась его умом, его красотой, и ее сердцу становилось больно при мысли, что она уйдет от него навсегда. Восторг сменялся жалостью к себе, и крупная слеза скатывалась по ее щеке.

– Боже мой, как же я его люблю! Достаточно Витюше появиться в палате, как мне становится гораздо лучше, – ей стало легче от этой мысли.

Резкая боль полоснула тело ниже груди. В такие мгновения она старалась вспомнить пылающие страстью поцелуи, прикосновение родных пальцев к ее лицу, нахлынувшее на обоих счастье, и тогда жгучая боль отпускала. Вика вся отдавалась короткому упоению любви, вся без остатка. Вот они с Витей бегут по городской набережной с дипломами в руках… Вот, опустив ноги в воды Волги, они дружно обсуждают свое распределение после института... Вот, сидя на любимой скамеечке и взявшись за руки, мечтают о первенце... А потом, скрывшись от людской толпы на липовой аллее, нежно целуются. Витя чуть наклоняется, щекочет ее ухо своим носом и шепчет:

– Я очень люблю тебя, Ви! Я обожаю тебя, солнышко мое!

Взволновано, растерянно и изумленно он все время повторяет одно и то же:

– Боже мой, какое это счастье – любовь! Я счастлив, я безумно счастлив!

…Это было тогда, в той жизни. А сейчас, в палате, в окружении белых стен и простыней счастье выглядело далекой и несбыточной мечтой, как злая  и несправедливая насмешка над их чувствами...

Через какое-то время Виктор замолчал, но они еще долго разговаривали глазами.

– А помнишь нашу первую встречу? – спрашивали ее глаза.

– Помню, милая, и буду помнить! – светились его.

– А первый поцелуй, помнишь наш первый поцелуй! – требовали Викины глаза.

– Он был очень неуклюжим и коротким, но таким нежным! – отвечал немигающий взгляд Виктора.

– А помнишь?

– Помню!

– А веришь?

– Верю!

– Не может быть?

– Может!

– Я люблю тебя!

– И я тебя очень!

– Лапочка моя, Ви!

– Солнышко мое, Ви!

И вдруг снова – жестокая реальность.

– Как же я буду жить без тебя, единственная моя? – этот вопрос назойливо буравил голову Виктора. Он резко покрутил ей из стороны в сторону и снова посмотрел в глаза любимого человека.

«Я готов, не думая, пожертвовать своей жизнью, только бы знать, как победить твой недуг».

– Лапочка моя, солнышко мое… – он попытался улыбнуться.

– Спаси меня… – вдруг полушепотом сказала Вика. – Я верю, только ты  можешь меня спасти.

В этот миг ее глаза вспыхнули как яркие вспышки света, в них загорелась какая-то непобедимая сила. Виктора, напротив, охватило состояние полной безнадежности.

– Неужели до конца моих дней я буду обречен находиться в одиночестве? Я буду мучиться и страдать без любимого человека. Лучше я умру вместе с Викой…

Тихий голос жены ударил по голове, как молот:

– Это и есть твое милосердие? Да это – трусость! Человеческая воля могуча, надо биться до конца, до последнего вздоха!

– Солнышко мое, радость моя, отдай мне свою боль! Прошу тебя! – Виктор упал лицом в волосы жены. Затем он прижался щекой к ее щеке, и две слезы соединились в одну. Вика обхватила голову мужа руками.

– Я буду молиться за тебя! Единственный мой, солнышко мое! Я лю… – пальцы Вики, застрявшие в его густых, черных как смоль, волосах, дрогнули, разжались, и рука медленно опустилась на край кровати…

Виктор крепко стиснул худенькую ручку любимой…

…Больницу всполошил нечеловеческий крик, переходящий в надрывное и громкое рыдание.

– Не уходи! Не покидай меня, любовь моя!

Вбежавшие в палату врачи, медсестры и даже больные увидели стоящего на коленях мужчину, который, безумно рыдая и обливаясь слезами, беспорядочно целовал руки, ноги, губы, глаза застывшей на кровати женщины...